Обзор мини-сериала «Бар “Эдди”»

Эллиот (Андре Холланд), талантливый пианист, некогда собиравший аншлаги и похвалу критиков, бежал после смерти сына из Нью-Йорка в Париж и практически перестал играть. Всего себя он посвятил джазовому клубу The Eddy, в котором без ажиотажа каждый вечер собирается небольшое число людей, чтобы послушать группу Эллиота. Но месяцы тянутся, а успех не приходит. Одаренная певица Майя (Иоанна Кулиг), с которой у музыканта непростые личные отношения, на грани разочарования общим делом начинает саботировать выступления, на нее давят возраст и нереализованность. Трудные времена усугубляются тем, что бывшая жена отправляет дочь на временное воспитание к отцу. Девочка (Амандла Стенберг) старательно прогуливает школу, нарываясь на неприятности и исключение. Но главной проблемой становится история с Фаридом (Тахар Рахим), партнером Эллиота по бизнесу. Сначала неприятные, побитые жизнью грубые люди приходят с угрозами, после чего партнер объясняет, что опасаться нечего и он всего лишь покупал алкоголь по заниженным ценам. На деле все оказывается куда серьезней: после очередного вечера в The Eddy Фарида убивают, все усугубляется, и Эллиоту приходится выпутываться из непростой ситуации — на кону оказывается безопасность его дочери и будущее клуба.

Имя Дэмьена Шазелла, срежиссировавшего первые два эпизода «Бара “Эдди”», на самом деле грамотное маркетинговое решение. Сериал на протяжении восьми серий работает на поддержании мифа о большом авторе, который стоит за камерой. Свойственная Шазеллу тема человека в музыке и бесполезности упорного труда, при отсутствии божьей искры, разговоры про джаз, некоторые сцены сняты на ручную 16-миллиметровую камеру, за счет чего поддерживается и динамика, и кадр приобретает характерное для европейского кино «зерно» в картинке. При таких выходных данных можно перепутать синтетический продукт и большое искусство. Однако на третьем часу самый молодой обладатель «Оскара» в истории покидает съемочную площадку, а фантомное присутствие «взгляда художника» берется поддерживать, например, постановщик дурного ромкома с Дженнифер Лопез «План Б» Алан Пол. Но проблема даже не в том, что с уходом Шазелла его сменщики не удержали заданного ритма, — его генетическому коду чужда погоня за иллюзорной европейской свободой, он потерян так же, как и его герой Эллиот, в глазах которого, при всех радостях парижской жизни, тоска по Нью-Йорку.

Что «Одержимость», что «Ла-Ла Ленд» — предельно традиционные фильмы, снятые с оглядкой на самые разные вехи в истории Голливуда. Но главное, они полны американского джаза, духа тесных полуподвальных помещений, где изможденные люди играют импровизацию и живут этим. Все, что в «Баре» выглядит работой под стиль Кассаветиса, на самом деле попытка ухватить эту манеру джазовой импровизации: языковая многоголосица, обилие пауз для концентрации и подпитывания вдохновения парижской уличной жизнью. Но это мертворожденный проект, его титульного драматурга Джека Торна интересует прежде всего криминальный аспект истории. Состояние «на пределе», в котором постоянно находятся герои, подпитывается искусственно, с помощью самых разных спекулятивных ситуаций и неурядиц. Обстоятельства побуждают испытывать эмпатию к персонажам, а не то, сколь хорошо они прописаны и естественны в контексте происходящего. То же и с музыкой: все выступления на экране выглядят вымученными, как ненужные интерлюдии между очередным походом Эллиота в полицию и разговором на повышенных тонах с преступниками. «Бар» обладает звучными именами на афише, но оказывается тоскливым шоу на восемь часов. В этом нет вины Шазелла, его эпизоды сделаны технично. Но ведь режиссер сам фильм за фильмом убеждал, что для настоящего искусства нужно не только мастерство, но и душа.

Этот сериал понравится поклонникам творческого метода Дэмьена Шазелла и любителям европейских криминальных сериалов.

Антон Фомочкин